себе, что я могу сделать что-то не так, что я не достаточно хороша, — шепчет она, снова посмотрев прямо перед собой. — А сейчас я просто напугана, потому что ты значишь для меня больше чем любой другой человек, даже не смотря на всё то, что ты делаешь. Ты все, о чем я думаю, все, чего я хочу. Но когда тот, кто давал тебе такие эмоции, вдруг уходит, наступает пустота. И я осознала, что нельзя любить насильно. Любовь либо есть, либо её нет. Если её нет, нужно это признать. Если она есть, нужно сделать всё, чтобы защитить того, кого любишь. — Я не знаю, что отвечать, и нужен ли ответ и слова вообще.
— Кэтрин ты прекрасная девушка и я хочу, чтобы ты всегда знала это, потому что я всегда это знал. Ты прекрасна, такая, какая есть. Твои изгибы, слова, недостатки, мысли. Тебе не нужно меняться. Ты не страшная, не глупая, не бесполезная. Ты — это ты. — Я беру её за руку, и она заглядывает мне в глаза.
— Знаешь, честно говоря, я даже не знаю, чем ты зацепил меня. В какой-то момент я просто посмотрела на тебя и всё внутри перевернулось. Ты изменил меня, изменил мир для меня. Я понимаю что мы, скорее всего, не будет вместе, но я ничего не могу сделать. — Улыбается она, пожав плечами, и слёзы скатываются по её щекам. Когда-нибудь настанет день, когда она перестанет плакать из-за меня? — Мы никогда друг друга не забудем, но никогда друг друга не вернём.
Наступила тишина, я не знаю что говорить и на слова сил не осталось мы сидим плечом к плечу в погрузившуюся библиотеку тишину, несколько свечей горят освещая царств книг, этот приглушённый свет и погружающая в умиротворение тишина действует на меня слишком утомляюще. Глаза сами закрываются, я лишь пять минут ещё посижу и пойду…
— Скажем ли мы когда нибудь то, что чувствуем, раскроем ли тайны и разрушим все стены? Будет ли у нас счастливый конец, или мы всегда будем только притворяться? — Слышу я её шёпот. Он эхом отдаётся где-то в моём сознании. — Я буду ждать тебя, потому что, если честно, я не хочу никого другого и я перестаю бороться со своим сердцем, это больше не выносимо. — Я слышу её дивный смех подавленный болью. — Чак? Я думала, что не смогу быть с тобой, но это не так. Я смогу с этим справиться….
* * *
— Я буду ждать тебя, потому что, если честно, я не хочу никого другого и я перестаю бороться со своим сердцем, это больше не выносимо, — её улыбка самое светлое что я, когда видел, но сейчас она плачет, только я не понимаю, плачет она от печали или от счастья? — Я думала, что не смогу быть с тобой, но это не так. Я смогу с этим справиться.
— Возьми, — вытащив платок из своего нагрудного кармана, протягиваю я ей, Кэтрин принимает его и вытирает слёзы.
— А я всё гадала, зачем же вам эти платки в нагрудных карманах если у вас всегда есть во внутреннем, думала что для красоты, — с лёгким смехом размышляет она, одаривая своими голубыми глазами, которые кажутся мне морем и в которых нет дна.
— Мы носим их для вас, для девушек, вы иногда плачете, — заправляя её светлые волосы, поясняю я. — Я не совсем понимаю твои слова, ты хочешь быть со мной? — Улыбка с её лица тут же исчезла, и она стала будто бы испуганной, неуверенной.
— Да, — чётко произносит она и берёт меня за руку. — Я приняла это, приняла то, что люблю тебя.
— Ты же понимаешь, что я не могу просто так взять и сказать всем, что Отбор закончен, и я женюсь на тебе?
— Да, конечно, оживляется она. — Я хочу принимать участие, даже если об этом будем знать только мы, только ты и я. Но я больше тебя не отпущу.
Боль пронзает всё моё тело и вся эта волшебная картинка меня и Кэтрин расплывается все эти чувства, ощущения которые казались мне совершенно настоящими исчезают и, открыв глаза я вижу перед собой деревянный пол. Что за…
Поднимаюсь на ноги, должно быть я свалился с кровати. Ужас! Что за существо смотрит на меня с зеркала? Я как будто несколько дней скитался по лесу в поисках пропитания. Кто снял с меня одежду? Как я вообще оказался в своей комнате? У меня огромный фиолетовый синяк в области рёбер с левой стороны и казанки правой руки разбиты, сжать ладонь кулак очень больно. Класс! Что я вчера делал?
Захожу в душ, пытаясь не свалиться, потому что голова жутко кружиться. Кошмар. Я впервые так напился! Это был плохой, очень плохой опыт и синяк, который очень болит, даёт это понять. Буду надеяться, что ничего ужасного я не натворил.
Надев брюки и белую рубашку беру наручные часы, которые подарил мне дед и с которыми я, наверное, никогда не расстанусь я уверен что у каждого есть какая-то особая вещь, с которой он не сможет расстаться, слишком много воспоминания она хранит или напоминает о ком-то.
Сейчас как раз время завтрака, я немного опоздаю, но хотя бы приду. А может мне не идти, я же и половины вчерашнего вечера не помню. Последняя чётка картинка в моей памяти со вчерашнего бала это… поцелуй с Кейт, да, его-то я и помню, но дальше ничего.
Но этот сон с Кэтрин показался мне былью, но это был всего лишь сон.
— Доброе утро, — звонко поприветствовала меня Вики, когда я только начал спускаться с лестницы. Как же это было громко, я даже зажмурился на секунду.
— Доброе утро Вики, можешь чуть тише, пожалуйста. — Девушка прыснула со смеху, и мне тут же стало ясно, значит, я всё-таки наделал вчера шуму.
— Извините Ваше Высочество! — Сделав низкий реверанс, официально наигранным тоном сказала девушка, пытаясь не смеяться.
— Ну, давай, расскажи мне, что смешного я вчера вытворил? — Спустившись и предложив её свой локоть, который она приняла, спросил я.
— Ну, — снова захихикала она, — ты просто был очень пьян и смешной до ужаса, и всё твердил и твердил то, что ты дофин Америки, будущий Король! Да с таким энтузиазмом! Ладно, прости. Я вымолвлю за тебя словечко девушкам, придумаю, что нибудь в твоё оправдание. А кстати, что ты весь вечер вчера говорил про Мелиссу? Ты её отчислил, мы знаем, но она была в слезах, что случилось? — Точно, Мелисса, а про
